26 марта 2000

Эксперты - Виктор Гафт

Д. Петров , www.smi.ru

Дмитрий Петров: Завтра мы будем иметь дело уже с поствыборной ситуацией. Какими вы видите основные задачи нового президента?

Виктор Гафт: Я попробую посмотреть на ситуацию со своей профессиональной точки зрения. Очень много говорится о том, что избиратели, которые готовы проголосовать за Владимира Путина, не знают, кто это.

Д.П.: Но много говорится и о том, что это неправда.

В.Г.: Почему неправда? Это правда.

Д.П.: Ну как же, вон Минкин написал в полосной статье в "МК", что все они прекрасно знают. И заинтересованные избиратели млели и имеют все возможности ознакомиться с тем, кто он, кем был, что делал, как жил и каковы его взгляды...

В.Г.: Значит, Минкину очень повезло. Значит, Минкин - заинтересованный, но уж очень невзыскательный избиратель. Это странно. Я его немного знаю. Знаю как человека очень въедливого. Что же касается меня, то я полагаю, что люди готовы проголосовать за того, кого они не знают. Это напоминает время Ельцина, когда одной из основных проблем было то, что народ не знал, куда нас ведут. Единственное, что он знал, что мы хотим построить не коммунизм. А вот что же это за "не коммунизм", внятно никому объяснено не было.

Я считаю, что с информационной точки зрения необходимо решить проблему невроза, в котором находится изрядная часть общества.

Мы получаем нового руководителя страны, и хотелось бы, чтобы он отличался от прежнего тем, что объяснил бы народу, чего он хочет, куда хочет народ повести и куда хочет его привести. Если об этом будет ясно сказано, вопрос о том, who is Putin, попутно тоже выяснится. Это очень было большое дело.

Д.П.: То есть речь идет о том, чтобы была обнародована концепция. План Путина?

В.Г.: Это что-то попроще, чем программа. Может быть, даже попроще, чем план. Ведь очевидно, что суждения о том, каков наш будущий президент как личность, какие тенденции могут реализоваться в процессе его правления, - это суждения достаточно противоречивые. Не случайно в суждениях многих людей, к мнению которых население прислушивается, звучит тревога. И я не считаю, что эту тревогу можно оставить без внимания.

Д.П.: Вы согласны с тем мнением, что президенту понадобится довольно много времени для осуществления его планов в ситуации неготовности общества и к новой власти? Или же вам кажется, что СМИ, элиты, регионы, олигархи, политики готовы к явлению другого президента?

В.Г.: Я думаю, неготовность пройдет достаточно быстро. Это же Россия! Если будет власть, то будет и готовность ее принять.

Д.П.: Вы думаете, что СМИ тоже быстро подготовятся?

В.Г.: Быстрее, чем нам кажется сегодня.

Д.П.: Любопытно, что может сделать власть, чтобы обеспечить такую быструю готовность? Что может она сделать, чтобы, с одной стороны, быть сильной и доказать это, а с другой - показать активному меньшинству, обеспечивающему развитие, что никакой угрозы гражданским свободам она не несет?

Д.Г.: Я думаю, что власть должна продемонстрировать либо первое, либо второе. Продемонстрировать одновременно и то и другое в полной мере сложно. Я думаю, что продемонстрировано будет некое сочетание силы и готовности силу не использовать. И быстрота привыкания не очень зависит от того, в какой пропорции продемонстрированы эти качества. Главное, чтобы они наполнили некую нишу, отведенную в общественном сознании для демонстрации этого качества. Когда эта ниша будет заполнена, привыкание произойдет.

Речь идет о России. Ей присущ определенный исторический опыт. Народ, как известно, одинаково успешно привыкал к весьма противоречивым ситуациям. Как Некрасов писал: "Вынесет все: и широкую, и ясную..." и т.д.

Д.П.: Хорошо. Допустим есть основания считать, что народ унаследовал готовность к привыканию. Но можно ли сказать это об элитах? Часто именно элиты наиболее активно противодействовали власти, склонной к инновациям. Не станут ли политические и финансовые элиты наименее готовы к адаптации слоем? Не станут ли они идеологическим и организующим ядром оппозиции, транслирующим ей эмоциональные и экзистенциальные оправдания?

В.Г.: Когда вы спрашиваете, смогут ли элиты адаптироваться столь же быстро, как народ, я отвечаю, что период адаптации элит может быть более долгим. Но механизм адаптации - тот же. Просто у элит объем той самой ниши несколько больше. У народа информационная ниша заполнится чуть раньше, у элитного слоя - чуть позже.

Д.П.: Значит, и здесь не приходится ждать активного, жесткого противодействия?

В.Г.: Жесткость противодействию сообщает его конструктивность. Отличительная черта системной оппозиции - противодействие не ради противодействия, но ради достижения целей. Думаю, полезно было бы исследовать цели, которые ставят перед собой различные элиты, и понять, возможно ли достижение ими этих целей в результате жесткого противостояния всенародно избранному президенту. И не просто всенародно избранному, а президенту, обладающему определенным профессиональным опытом.

Д.П.: Вы представитель той, для многих таинственной, профессии, той группы людей, которая занимается... Я бы это назвал управлением выбором. (Я не считаю, что ваша группа - "ИМИДЖ-контакт" - занимается PR.) Впрочем, есть другие расхожие определения: политтехнологи, политконсультанты, избирательные технологи... Десять лет прошло, а все еще не так просто определить эту среду одним термином. Мы с вами знаем, о чем идет речь. Давайте обобщим. Итак, найдут ли люди вашей профессии себе применение после 26 марта?

В.Г.: Думаю, найдут. Это зависит от нескольких обстоятельств. Первое: от уровня профессионализма и от профессиональной универсальности. Второе: от готовности трансформировать свою работу в иные формы. Ведь никто не сказал, что эта деятельность не может быть востребована в том числе и в форме задействования специалистов в административных структурах. Я бы вопрос этот разделил: востребованность специалистов и востребованность частных компаний, агентств, работающих в этой области.

В любых ситуациях, в любых общественно-политических системах квалифицированные специалисты, занимающиеся формированием общественного мнения, всегда находили себе дело. Только в разных странах и в разные времена эта работа по-разному называлась. Любая система работает с населением. Чтобы работа шла хорошо, нужны специалисты.

Д.П.: Давайте попробуем спрогнозировать ситуацию во власти в поствыборный период. Кто уйдет? Кто придет, скажем, в правительство?

В.Г.: Я не могу говорить о персоналиях. Но могу сказать о возможных тенденциях. Мы предполагаем, что в характере кадровых изменений, связанных с выборами, могут проявиться особенности, отличные от любых иных кадровых изменений, происходивших в результате появления в любой структуре нового руководителя. Например, пришел новый директор завода - он производит кадровые перестановки. Пришел новый губернатор - он делает то же самое. Как правило, руководитель привлекает к работе тех, кто по складу характера близок ему. Тех, от кого он ожидает высокой степени понимания своих устремлений, шагов, методов и т.д.

Очевидно, на смену людям, которые привыкли работать в щадящем режиме, придут люди, в большей степени готовые акцентировать не процесс, а результат.

Д.П.: Но откуда они придут? Ведь ресурс квалифицированных кадров, особенно таких, о которых вы сказали, кажется мне лимитированным и ограниченным.

В.Г.: Конечно, он лимитирован.

Д.П.: Так откуда же они возьмутся? Не думаете ли вы, что задача тех, кому они действительно нужны, - найти их и выбрать наиболее пригодных к выполнению поставленных задач? Или воспитать, взрастить, натренировать, встроить в заданный алгоритм.

В.Г.: Они есть. Но их действительно мало. И найти их будет не так-то просто, если требования будут действительно высоки.